Как-то раз я встречал одну такую девочку в аэропорту Хитроу, и довольно быстро мне стало ясно, что по-английски она говорит чуть менее, чем никак. Она шаталась из стороны в сторону посреди зала прибытия после 11-часового перелёта, страдая от смены часовых поясов, к тому же её встречал мужик, выше и толще которого она в жизни не видела. А то, как он разговаривал, должно быть, звучало, как мычание крупного рогатого скота. Сказать, что у нас возникла заминка — ничего не сказать.
Я погрузил чемодан в багажник семейного Volvo (я же типичный представитель среднего класса), а она забралась на заднее сиденье, сжимая в руке электронный переводчик. По тем временам это было просто невероятно — она произносила фразу на японском, а он выдавал мне её на английском.
Вскоре после того, как мы выскочили на M25, я заметил, что мой маленький пассажир пытается включить свой аппарат. А к тому моменту, как мы оказались на M40, она уже начала отчаиваться, потому что у неё ничего не получалось.
Только потом, на прекрасной петляющей A44 я услышал, что переводчик всё-таки включился, и девочка пробормотала что-то бессвязное в это чудо японского приборостроения. Она поднесла его к моему уху, и голос Стивена Хокинга произнёс: «Меня укачало».
В течение следующих двух недель её тошнило после консервированного тунца, картофельного пюре, мороженого и всего, что по каким-то причинам было уже мёртвым.
Но бьюсь об заклад, если бы вы спросили девочку, что было самым неприятным за время поездки, она бы вспомнила тот момент на A44, когда её держал огромный монстр ростом под два метра, а её тошнило в придорожную траву.
Укачивание — страшное дело. Тебе действительно хочется умереть. Как-то раз на пароме через Ла-Манш я видел человека, который валялся на полу прямо в туалете. Это было тяжёлое путешествие, тошнило всех, и там наблевали целое озеро, в котором купался бедный мужик. Когда я зашёл, он открыл один глаз и просто сказал: «Убейте меня».
Я понимал его боль. Как-то раз я плавал на лодке на юге Франции, и даже от лёгких волн меня укачало так, что я умолял своих друзей убить меня. Буквально! Я показал им, где лежат ножи и под какое ребро нужно всадить мне лезвие.
Собственно, самое время перейти к Мерседесу AMG GT. Когда я впервые его увидел, я подумал, что это будет более мягкая и приземлённая версия бешеного SLS AMG, у которого был сумасшедший звук и двери-крылья. Я полагал, что это тоже будут единичные экземпляры, созданные ради громких заголовков.
Но нет. Mercedes создали целую линейку, которая оказалась настолько богата, что можно выбрать хоть количество лошадиных сил, хоть цвет ткани, из которой вам пошьют салон. Вполне естественно, что у потенциального покупателя так же есть альтернатива в вопросе наличия крыши и её цвета.
Что ж, я уже катался на жёстком и шумном купе GT R, по поводу которого у меня остались сомнения. Но тут я подумал — лето на дворе, все дела, значит надо протестировать менее мощный, но весьма обаятельный родстер GT C.
Так же, как и на GT R по кличке «Я гоночный автомобиль, говорю вам», на родстере стоит полноуправляемое шасси. И если вы собираетесь ставить рекорды Нюрбургринга — это потрясающая штука. Когда ведёшь машину, у которой поворачивают все колёса, диву даёшься тому, как она меняет направление.
Но я ехал не по Нюрбургрингу. Я ехал по Оксфордширу, и не очень-то наваливал, когда моя пассажирка попросила остановиться. Её затошнило. Последний раз такое случалось, когда я вез её на Porsche 911, у которого также было полноуправляемое шасси.
Дело в том, что как только вы самую малость отклоняете руль в сторону, машина очень резко шарахается в сторону поворота. Это происходит так внезапно, что мозг вашего пассажира не успевает среагировать и послать желудку сигнал, что надо держаться. Водителю это ощущение может очень даже понравиться, а вот пассажир с радостью обойдётся без такого события.
А жаль, многое в этой машине мне нравится. GT C выглядит, как положено выглядеть AMG-машине — он воспринимается большим, крикливым и тяжёлым. В действительности он легче, чем вам может показаться, благодаря шасси, которое делают из гелия, и крышке багажника из колдовских чар. Ну, ещё там присутствует магниевый сплав.
Это означает, что большому турбированному V8, который реагирует на импульсы не хуже полноуправляемого шасси, не нужно таскать за собой огромную массу, поэтому машина весьма быстра — настолько, что стучит в дверку двум сотням миль в час. А ещё она очаровательно приседает на задние колёса, задирая капот, когда топишь педаль в пол.
Хочу сказать, что эта скорость удивляет, но даже в тот момент, когда ты просто заводишь двигатель и будишь всё живое в радиусе двенадцати миль, понимаешь, что тебя ждёт безумие. Поразительно, но высокой скоростью можно наслаждаться даже с опущенной крышей — внутри всё равно царит безмятежность.
Да и вообще в Мерседесе приятно находиться. Да, селектор коробки находится в районе багажника, а в огромном количестве клавиш можно запутаться. Как-то раз я нажал на кнопку — как мне казалось — отключения системы старт-стоп, а потом целый день ездил на третьей, потому что я переключил 7-ступенчатый робот в ручной режим.
Единственная боль — это жёсткость подвески. Она действительно упругая, и даже слишком, ведь мы говорим не о трековом автомобиле. Это либо красивый стиляга для катания по городу, либо пожиратель трасс — он должен быть мягче, а ещё он легко бы обошёлся без полноуправляемого шасси.
Не надо Мерседесу пытаться делать спортивные автомобили — это дело Porsche. Вместо этого им лучше взять эту машину, поместить её обратно на чертёжную доску и сделать из неё настоящий AMG. Тогда она стала бы поистине великолепной.