Волчья яма (пещера имени Варсонофьевой). Это все, что осталось от некогда протяженной пещеры, в которой, по поверьям, было озеро, а в нем, на острове, стоял сундук с кладом.
Виктор Лягушкин в пещере Геологов-2.
Ординская пещера. Большой зал, развилка «Крокодил». Такая прозрачность сохраняется, если почти не двигаться, а плыть, словно в невесомости. Одно резкое движение – и со дна поднимается взвесь, которая будет оседать не меньше 10 часов.
Ординская пещера. Старый красноярский ход. Веревка на фотографии – ходовой конец, без которого при потере видимости из пещеры не выбраться.
Кунгурская пещера, грот Великан. Проклятье пещерных фотографов: чтобы оценить масштабы пещеры, в кадре необходимы люди. А на снимках, принимающих участие в конкурсах природной фотографии, людей быть не должно.
Кунгурская пещера, грот Данте. В пермский период гипсовый монолит был дном моря. Теперь это потолок пещеры. Такие пещеры изнутри выглядят как большие свалки строительного мусора.
В Священной пещере вогулов представители народности манси (потомки вогулов) недавно установили своего идола.
Пещера Кизиловская, грот Белоснежный. Так выглядит известняк, промытый водой.
Спелеологи, которые знают каждый выступ на ощупь, как правило, не узнают знакомых подземелий на снимках. Только фотографы показывают пещеры во всей красе.
Во время одной из съемок предложили нырнуть с аквалангом. Нырнул, обучился и стал снимать для дайверских журналов тоже. В 2003 году освоил технический дайвинг.
Фотоштативов под водой нет, вместо них – дайверы со вспышками. Перед погружением мы тренируемся и добиваемся синхронности. Потом ныряем, с ходу делаем один кадр (тут же поднимается взвесь), и ничего не получается – кто-нибудь непременно светит не туда. Выныриваем, проводим разбор полетов, вновь тренируемся и на следующий день опять ныряем. И так, пока не получится нужный кадр.
Пещеры – это другой мир, который ты сам и рисуешь. Ты же не видишь всей пещеры – только маленькие кусочки, выхватываемые лучом фонарика.
