Фрости – красавчик. Небрежно свесив тату ированную руку из окна Dodge, он шныряет по восточному Лос-Анджелесу. Видно, что знает эти улицы как свои пять пальцев. Когда мы выдвигаемся на точку в Сан-Габриэль, пляжи прозрачно-голубого океана и цивильная парковка с валетами исчезают в зеркале заднего вида. На гравийной площадке под деревьями прячется от солнца Chevrolet Fleetline Aerosedan. Его подножки в двух сантиметрах от земли, и, глядя на него, невозможно сдержать восторженного “Вау!” – он сногсшибателен. Будто только что явился из Звездных врат, из самого 1948 года.
“Добро пожаловать на район”.
В таком месте нужно держать ухо востро. За последние три года в Лос-Анджелесе за бандитскими группировками числится 16 398 тяжелых преступлений, в том числе 491 убийство, 7047 нападений и 5518 грабежей. А банды растут и растут. Последний отчет ФБР гласит, что в США действует более 33 000 банд, а активных членов насчитывается около 1,4 млн. В 2009 году их было 1 млн, то есть сейчас их количество выросло на 40%.
Невероятно, но существует и движение сопротивления. “Этими тачками мы отвлекаем людей от такой жизни, – говорит Фрости. – Я был членом “Вестсайдских плейбоев”. Мы такое делали – расстреливали людей на ходу, толкали наркотики: кокаин, марихуану, героин. У меня была метамфетаминовая лаборатория. Мы угоняли машины, покупали оружие... много. И в беспорядках в Лос-Анджелесе участвовали. Я там был. И в тюрьме отсидел, и вышел. В федеральной. Округ Лос-Анджелес. Я годы провел на зоне.
Я отсидел срок, растерял друзей. Теперь мой черед платить. Я показываю машины в колониях для несовершеннолетних, чтобы дети бандитов видели альтернативу. Это работает. Я был лоботрясом, а теперь делаю что-то хорошее. Мы помогаем им возиться со своими машинами, вместо того чтобы хулиганить на улицах”.
Фрости из Old Memories Car Club города Сан-Габриэль. И, как и все члены клубов – Маjestics, So-Lo Riderz, One Bad Creation, Resurrection и Showtime, – говорит на сленге фанатов лоурайдеров. То есть машин с гидравлической или пневматической подвеской, с которой можно забавляться прямо на ходу.
Автомобили старше 1955 года, обычно – GM с опциями того времени, и называются “бомбы”. Они напоминают о первой волне прокачки тридцатых. Есть еще “кузнечики” – они скачут на подвеске, обрушивая иногда с двухметровой высоты. Остальные автомобили, модели 50-х – 90-х годов, называются просто “лоурайдерами”, “лоу-лоу” или “лоу”.
В Калифорнии все это запрещено законом. В ПДД штата прописано, что нельзя ездить на машине, если любая ее часть ниже нижнего края диска. У большинства лоурайдеров с полностью опущенной подвеской все именно так. Но в этом вся их суть. Как сказал Фрости: “Так же красивее!” Еще есть проблема с шинами. Нельзя достать 13-дюймовую резину (обычную для “лоу”) с индексом нагрузки, подходящим для американского железа такого большого размера.
Фредди Рамос, член So-Lo Riderz, ездит на Cadillac de Ville, украшенном вычурными аляповатостями: искры, рисованные стриптизерши на багажнике, золоченое крепление для запаски... Мы выбираем место потеплее для встречи с членами его клуба и соседних One Bad Creation и Resurrection. “Если ты не роняешь подвеску, ты не лоурайдер. И обязательно должны быть тринадцатые диски. Поставишь на размер больше, и с тобой даже не заговорят. Это закон. Большинство местных копов нас не трогают. Мы не очень законопослушные, но мы и не бандиты.
Думаю, не трогают потому, что мы много даем району. Клубы работают с полицией. Не как информаторы. Просто увлекаем молодежь машинами и следим за теми, кто может хватануть проблем. Да, люди видят бритые затылки и думают, что мы плохие. Но братаны и хорошее делают”.
“Я вижу банды каждый день, – говорит Рик Беррел. – Я вижу насилие. И я вижу смысл в лоурайдинге. Мы поощряем новичков, ищем тех, кому можно помочь. Это образ жизни. Географически он родом из тех же трущоб, но перерос преступную романтику. И дело это не дешевое. Тачки есть и по $100 000. Ты не захочешь сажать в машину абы кого, если вложил в нее столько.
Полиция видит парня в лоурайдере и не понимает, что эта тачка его спасла. Что он не вляпался в дерьмо, что заработал денег, что сам ее построил, став человеком. Это и мне дало дело. Но когда я еду по бульвару, они видят только гопни ка”.
По соседству с гаражом Рика мастерская Central Driveshafts and Chrome. Там заправляет президент клуба Majestics “Большой” Рич Гомес. Мы застаем его за работой над Caprice 1975 года – его “проектом”. Двигатель – сияющая ажурная глыба с ювелирной деталировкой, а каждая складка металла причудливого кузова вытянута идеально и покрыта искристым “металликом”. Форма не следует за функцией, она ее драматизирует. “Это все кастом, – говорит Рич, как будто мы не понимаем. – Мы не просто собираем автомобили, это совершенно другой уровень. И если хочешь сделать что-то подобное, времени на бандитскую жизнь просто не будет.
Но лоурайдеры спасают людей. Они выручили многих моих знакомых. Приятель из Majestics был в банде и отсидел семь лет: попытка убийства, обвинение в хранении оружия. Когда он вышел, мы уговорили его прийти на шоу и сказали, что нам нужна помощь. Он долго притирался, но мы поддерживали его, разговаривали, не выключали из работы над проектами. Теперь он встал на ноги, у него есть дело, и он помогает нам с машинами. Такое часто бывает. Эти тачки выводят на правильный путь.
Да, у каждого из нас есть прошлое. Но мы знаем, что у бандита толь ко два пути: либо на зону, либо в землю. Вот почему мы не позволяем никому, как бы красива ни была его машина, вступать в клуб, если он связан с бан дой. Как только ты с нами, ты наш брат. Есть парни, которые раньше пристрелить друг друга были готовы, а теперь вместе крутят гайки. И все это – лоурайдеры”.
Возле дверей Рича мы встречаем Спайка, он соглашается отвезти нас в свою мастерскую, Gator Customs, на Chevrolet Impala 1964-го. Краска играет на солнце, как лак на ногтях стриптизерш, и этот салон – бесспорно – одно из лучших мест в современной цивилизации. Блики от приборной панели, выкрашенной “металликом”, бегают по сумрачному небу дискотечными огнями, а ворчанье тюнингованного 400-сильного V8 умудряется просочиться сквозь классику диско-фанка. На окружающих это действует сверхъестественно: во все стороны мы излучаем счастье. Насмотревшись роликов Cypress Hill, я отчаянно стараюсь удержать суровое выражение лица.
“Чтобы дети не попадали в банды, нужно просто прокатить их, понажимать кнопки и сказать им, что если они не будут шляться по улицам, то тоже смогут построить такую машину. Что они смогут получить все это счастье. Серьезно. Это все, что нужно. Одна поездка может исправить человека. А клубы помогут и дадут молодым совет, защиту, профессию и цепь с названием клуба, которую они будут носить с гордостью. Отвадить их от улицы поможет бульвар”.
Пощупав золоченые рамы и хромированные V8, я поехал в бандитский район. Улица перекрыта, обтянута лентой. Я останавливаюсь и опускаю стекло. “Убийство”, – говорит полицейский. И предупреждая мой вопрос, добавляет: “Возможно, бандитская разборка”. Это четвертая перекрытая улица в районе.
Вспомнились слова Фрости: “В клубе ты как в банде, это тоже братство, и, я думаю, именно поэтому к нам тянутся люди с улиц. Эти машины собирали в нашем детстве. Ты берешь развалюху и создаешь нечто, чем можешь гордиться. Это придает уверенности. А потом ты понимаешь, что можешь и все остальное. Так лоурайдеры спасают жизни”.
