Наследник: Ольга Степанова, домохозяйка, 49 лет
Наследство: пластина золота 999-й пробы и два золотых червонца
«У моих бабушки и дедушки хранились 12 золотых монет. Николаевской эпохи и самой высшей, 999-й пробы. Но при советской власти родные мои переквалифицировались в ярых коммунистов и решили, что хранить дома царское золото им не пристало. Тогда они переплавили червонцы в коронки: дантисты им внушили, что зубы из драгметалла самые долговечные. Когда бабушка похоронила дедушку, несколько коронок она сняла и переплавила в металлические пластины. Так мне по наследству перешел мешочек золотых пластинок. Я из них сделала себе колечко и нательный крестик. На сегодня остались одна крошечная пластинка, которой грош цена, и две монетки, которые бабушка все-таки схоронила от мужа на черный день. А вот николаевскому червонцу на черном рынке цена сейчас 50 тысяч рублей».
Наследник: Зоологический музей Московского государственного университета
Наследство: 1200 птичьих гнезд с яйцами
Ученый секретать Зоологического музея МГУ Михаил Калякин, 45 лет: «Владимир Владимирович Леонович был специалистом по европейскому искусству эпохи, насколько я понимаю, Возрождения и много лет работал ученым секретарем Пушкинского музея. Но даже профессиональные зоологи, собираясь в экспедицию туда, где уже побывал Леонович, обращались к нему, как к эксперту. Дело в том, что Владимир Владимирович имел хобби — орнитологию. С тридцати лет он каждый отпуск в течение сорока сезонов проводил в самых интересных с орнитологической точки зрения местах Советского Союза. Помните, фирма „Мелодия“ в 1980-е выпустила коллекцию птичьих голосов на семи или восьми дисках? Воробьиные, пеночки, славки, овсянки, жаворонки. Так вот, одним из составителей был именно Леонович. А еще за свою жизнь он собрал около 1200 кладок, то есть птичьих гнезд с яйцами. Это, кстати, особенность российской школы: на Западе яйца собирают отдельно, но биологу не менее важно видеть и само гнездо — материал, форму, конструкцию. В 1998 году Леоновича не стало, а коллекцию по его завещанию приняли на государственное хранение в зоомузей МГУ».
Наследник: Максим Рудин, студент МГУ, 20 лет
Наследство: 40 видеокассет с выступлениями Валерия Леонтьева
«Моя тетя была фанаткой Валерия Леонтьева. Знаете, из тех, которые ходят на все концерты, ждут у подъезда, всю зарплату тратят на музыку… Тетя покупала у спекулянтов фотографии, автограф его, какие-то личные вещи: то ли шарф, то ли перчатки, уже не припомню. Она даже ездила за ним на гастроли в другие города. В общем, реальная фанатка. За свою жизнь она насобирала 40 кассет с видеоматериалами. Семьи у нее не было: видимо, Леонтьев был единственным мужчиной, которого она по-настоящему любила. Так что после ее смерти весь теткин скарб перешел мне и моим родителям. Что с этим делать, не знаю, я-то не поклонник Леонтьева. Но на всякий случай берегу. Вдруг кто-то соберется открывать музей Леонтьева? Там даже есть запись его первого выступления на ТВ».
Наследник: Лидия Екешина, пенсионер, 71 год
Наследство: две живые черепахи
«Мы с соседкой по лестничной клетке дружили. Она чуть старше меня была. Муж у нее умер 20 лет назад, детей им бог не дал, и чтобы спастись от одиночества, подруга завела кота. Но кот ободрал обои, в итоге, кота бабка кому-то сбагрила. А через месяц завела черепаху. Вычитала в газете примету: где живет черепаха, хозяину будет долгая счастливая жизнь. Она же часто болела, умереть боялась. Прожила подружка после еще десять лет. Несколько лет назад еще одну черепашку купила, чтобы той, первой, скучно не было. А через год соседку разбил инсульт. Но незадолго до смерти она составила завещание: отписала на мое имя фарфоровый сервиз, а с меня заранее взяла слово, что сервиз ко мне перейдет, только если возьмусь ухаживать за ее черепахами. Думала сначала сдать их в зоомагазин, но сказали, таких великовозрастных не принимают. А живут они, говорят, до ста лет».
Наследник: Надежда Старостина, сотрудник метрополитена, 56 лет
Наследство: чемодан хозяйственного мыла, три ящика с духам «Тет-а-Тет» узбекистанского производства
«Моя тетка была страшно зажиточная женщина. Жила в Малых Вяземах, в деревенском доме. Во времена дефицита она там однажды набила себе полный погреб крупой и сахаром. Постоянно повторяла: надо готовиться к худшему, вдруг голод, самой не пригодится, оставлю родным. Так и случилось. Земля и дом перешли внукам, скот родным сестрам, одной племяннице, моей сестре, достались два мешка зубного порошка и три десятка шерстяных кальсон, а мне отошел чемодан хозяйственного мыла и три ящика с духами „Тет-а-Тет“. На каждом флаконе написано „Москва—Париж“, а на коробке — „Сделано в Узбекистане“. Грех жаловаться. Вещи, в принципе, нужные: теперь мы этими духами травим мышей на даче. Или используем как освежитель воздуха. Ну а мыло-то в хозяйстве всегда нужно».
Наследник: Нина Иванова, пенсионер, 76 лет
Наследство: пакет акций АО «МММ»
«Моя сестра была одинокой женщиной. Единственное, что у нее имелось, — это крошечный участочек и дом, сараюшка в Орловской области. Я к ней часто ездила, помогала, чем могла. Ближе меня у нее человека не было. Однажды она сломала ногу, потом сильно захворала. Тогда мы с дочкой решили перевезти ее в Москву. Это были девяностые годы; женщина она была неглупая, по телевизору постоянно новости смотрела, газеты читала. Короче, была в курсе. И вот услышала про МММ. Без нашего ведома продала дом в деревне и на все деньги купила кучу акций; стала ждать, когда проценты накапают. Но деньги снять не успела: как-то простудилась и умерла от воспаления легких. Зато в больнице успела составить завещание — волновалась, что пропадут деньги. Весь пакет акций переписала на меня. Как мы ее похоронили, я сразу вспомнила про Наследство, спохватилась, тут МММ и накрылось. Я вот на днях слышала по телевизору, что Мавроди обещал выплатить деньги пострадавшим. Не подскажете, это куда идти надо?»