Убежавшая баня Жил у нас в посёлке дед Юма.
Ох, и до чего же вредным он был. Общественник, дружинник, склочник и скандалист. То в очереди в сельпо "вы тут не стояли", то в клуб на кино "до 16-ти" - "не положено пущать"! Как и полагалось при таком скверном характере, он работал сторожем. Летом на полях помидоры охранял, а в межсезонье в пионерском лагере по хозяйству приглядывал. Качели красил, лавочки ремонтировал. Нас, деревенских пацанов, на дух не переносил. В деревне тогда детской площадки не было, так мы и лазили в пионерлагерь "Родничок" в футбол погонять, по асфальтированным дорожкам покататься на великах. Да что уж греха таить, качели нас тоже манили к себе со страшной силой, не смотря на то, что мы уже были "взрослыми", целых 14-15 лет! Некоторые даже тайком курили. Дед Юма гонял нас нещадно, кидался палками, свистел в свисток и иногда жаловался на разбитые окна участковому инспектору по делам несовершеннолетних Тарзимину. Но мы стёкол не били, честно! В список наших грехов можно было занести кражу колхозных помидор, но стёкла - не мы! Правда!
И вот однажды, дед Юма приобрёл себе новёхонький сруб для бани. Ну как сруб? Так 3х3 из тонких хлыстов остававшихся от деловой древесины на заготовках в местном леспромхозе. Сруб был изготовлен прямо на делянке, пронумерован, разобран и привезён к нему в огород. Там и свален в 4 кучи по нумерации стен. А на днях до этого, повздорил он с председателем нашего колхоза, что мол в деревенской бане жару в парилке не хватает. Не иначе как истопник Кузьмич казённый уголь ворует! Кузьмич, живший на другом конце деревни, краснел, разводил руками, говорил, что у него дома электрический котёл. Да как он через всю деревню этот проклятый уголь потащит, чтоб не увидели, в карманах? Но дед Юма стоял на своём: нету жара в колхозной бане и всё тут!
Ну как тут не воспользоваться случаем? Как только стемнело, собралась наша гоп-компания на задворках у деда Юмы и перетаскали мы его будущую баню, по брёвнышку, к Кузьмичу на огород. И не просто перетаскали, но и сложили сруб, благо все венцы были подписаны, брёвнышки короткие и лёгкие, а дури/удали молодецкой нам было не занимать. На утро дед, вместе с участковым, носились по деревне в поисках сруба. Нашли. А то! Тарзимин и не такие дела раскрывал! Председатель, ухмыляясь в усы, спрашивал: "Что дед, увёл у тебя Кузьмич не только жар из бани, но и бани целиком тебя лишил?
Конечно, нашу "тимуровскую команду" рассекретили. Может кто и увидел нас за "делом". А может кто и из своих сдал. Пашка "Слон", одноклассник мой, не иначе. Нас, конечно, пожурили-поругали. Меня, как зачинщика, вообще из пионеров исключили на торжественной линейке. Срубик мы перетаскали обратно к деду в положение : "как былО!", под бдительным оком участкового ИПНС Тарзимина. Кузьмич, был принародно реабилитирован, но дед Юма с ним не разговаривал ещё несколько лет. А к деду, с тех пор, прицепилась кличка "Банщик". А вы говорите "пранк", "бу-у-у!", выскочить из-за угла и хихикать. И-э-эх, молодёжь! Одно вас спасает - мобил с камерами у нас тогда не было. Узнали бы вы, что такое настоящий "Олд Скул"!
